Неточные совпадения
Оборванные нищие,
Послышав запах пенного,
И те пришли доказывать,
Как счастливы они:
— Нас у порога лавочник
Встречает подаянием,
А
в дом
войдем, так из дому
Проводят до
ворот…
Чуть запоем мы песенку,
Бежит к окну хозяюшка
С краюхою, с ножом,
А мы-то заливаемся:
«Давать давай — весь каравай,
Не мнется и не крошится,
Тебе скорей, а нам спорей...
— Да это что-то софистическое объяснение, — подтвердил Весловский. — А! хозяин, — сказал он мужику, который, скрипя
воротами,
входил в сарай. — Что, не спишь еще?
Я взял и прибежал к самым городским
воротам,
в то время, когда последнее войско
входило в город.
И, наконец, студента Пестрякова видели у самых
ворот оба дворника и мещанка,
в самую ту минуту, как он
входил: он шел с тремя приятелями и расстался с ними у самых
ворот и о жительстве у дворников расспрашивал, еще при приятелях.
Контора была от него с четверть версты. Она только что переехала на новую квартиру,
в новый дом,
в четвертый этаж. На прежней квартире он был когда-то мельком, но очень давно.
Войдя под
ворота, он увидел направо лестницу, по которой сходил мужик с книжкой
в руках; «дворник, значит; значит, тут и есть контора», и он стал подниматься наверх наугад. Спрашивать ни у кого ни об чем не хотел.
Самгин вернулся домой и, когда подходил к
воротам, услышал первый выстрел пушки, он прозвучал глухо и не внушительно, как будто хлопнуло полотнище
ворот, закрытое порывом ветра. Самгин даже остановился, сомневаясь — пушка ли? Но вот снова мягко и незнакомо бухнуло. Он приподнял плечи и
вошел в кухню. Настя, работая у плиты, вопросительно обернулась к нему, открыв рот.
Опасаясь, что Макаров тоже пойдет к девушкам, Самгин решил посетить их позднее и
вошел в комнату. Макаров сел на стул, расстегнул
ворот рубахи, потряс головою и, положив тетрадку тонкой бумаги на подоконник, поставил на нее пепельницу.
А когда все это неистовое притихло, во двор
вошел щеголеватый помощник полицейского пристава, сопровождаемый бритым человеком
в темных очках,
вошел, спросил у Клима документы, передал их
в руку человека
в очках, тот посмотрел на бумаги и, кивнув головой
в сторону
ворот, сухо сказал...
В быстрой смене шумных дней явился на два-три часа Кутузов. Самгин столкнулся с ним на улице, но не узнал его
в человеке, похожем на деревенского лавочника. Лицо Кутузова было стиснуто меховой шапкой с наушниками, полушубок на груди покрыт мучной и масляной коркой грязи, на ногах — серые валяные сапоги, обшитые кожей. По этим сапогам Клим и вспомнил,
войдя вечером к Спивак, что уже видел Кутузова у
ворот земской управы.
У входа
в ограду Таврического дворца толпа, оторвав Самгина от его спутника, вытерла его спиною каменный столб
ворот, втиснула за ограду, затолкала
в угол, тут было свободнее. Самгин отдышался, проверил целость пуговиц на своем пальто, оглянулся и отметил, что
в пределах ограды толпа была не так густа, как на улице, она прижималась к стенам, оставляя перед крыльцом дворца свободное пространство, но люди с улицы все-таки не
входили в ограду, как будто им мешало какое-то невидимое препятствие.
Вот, наконец, над старыми
воротами изогнутая дугою вывеска: «Квасное заведение». Самгин
вошел на двор, тесно заставленный грудами корзин, покрытых снегом; кое-где сквозь снег торчали донца и горлышки бутылок; лунный свет отражался
в темном стекле множеством бесформенных глаз.
Размышляя, Самгин любовался, как ловко рыжий мальчишка увертывается от горничной, бегавшей за ним с мокрой тряпкой
в руке; когда ей удалось загнать его
в угол двора, он упал под ноги ей, пробежал на четвереньках некоторое расстояние, высоко подпрыгнул от земли и выбежал на улицу, а
в ворота, с улицы,
вошел дворник Захар, похожий на Николая Угодника, и сказал...
Чебаков. Так вот что, Бальзаминов: нельзя иначе, надо непременно башмачником. А то как же вы к ним
в дом
войдете? А вы наденьте сертук похуже, да фуражку, вот хоть эту, которая у вас
в руках, волосы растреплите, запачкайте лицо чем-нибудь и ступайте. Позвоните у
ворот, вам отопрут, вы и скажите, что, мол, башмачник, барышням мерку снимать. Там уж знают, вас сейчас и проведут к барышням.
И поехал Максим Иванович того же дня ко вдове,
в дом не
вошел, а вызвал к
воротам, сам на дрожках сидит: «Вот что, говорит, честная вдова, хочу я твоему сыну чтобы истинным благодетелем быть и беспредельные милости ему оказать: беру его отселе к себе,
в самый мой дом.
Фрегату
входить надо было очень верно, как карете въезжать
в тесные
ворота, чтобы не наткнуться на риф.
Мы
вошли под
ворота, на крытый двор, и очутились
в редакции.
В самом деле, мы
входили в широкие
ворота гладкого бассейна, обставленного крутыми, точно обрубленными берегами, поросшими непроницаемым для взгляда мелким лесом — сосен, берез, пихты, лиственницы.
Пришлось
войти прямо
в ворота, минуя калитку.
По мере того как мы шли через
ворота, двором и по лестнице, из дома все сильнее и чаще раздавался стук как будто множества молотков. Мы прошли несколько сеней, заваленных кипами табаку, пустыми ящиками, обрезками табачных листьев и т. п. Потом поднялись вверх и
вошли в длинную залу с таким же жиденьким потолком, как везде, поддерживаемым рядом деревянных столбов.
Он простоял тут около часа.
В конце часа за
воротами послышалось бряцанье цепей, звуки шагов, начальственные голоса, покашливание и негромкий говор большой толпы. Так продолжалось минут пять, во время которых
входили и выходили
в калитку надзиратели. Наконец послышалась команда.
Отворив дверь из коридора, мать-Шустова ввела Нехлюдова
в маленькую комнатку, где перед столом на диванчике сидела невысокая полная девушка
в полосатой ситцевой кофточке и с вьющимися белокурыми волосами, окаймлявшими ее круглое и очень бледное, похожее на мать, лицо. Против нее сидел, согнувшись вдвое на кресле,
в русской, с вышитым
воротом рубашке молодой человек с черными усиками и бородкой. Они оба, очевидно, были так увлечены разговором, что оглянулись только тогда, когда Нехлюдов уже
вошел в дверь.
При лунном свете на
воротах можно было прочесть: «Грядет час
в онь же…» Старцев
вошел в калитку, и первое, что он увидел, это белые кресты и памятники по обе стороны широкой аллеи и черные тени от них и от тополей; и кругом далеко было видно белое и черное, и сонные деревья склоняли свои ветви над белым.
Посетители оставили экипажи у ограды,
в гостинице, и
вошли в монастырские
ворота пешком.
Шоомийцы погнались за ними на лодках. Когда они достигли мыса Сангасу, то не помолились, а, наоборот, с криками и руганью
вошли под свод береговых
ворот. Здесь, наверху, они увидели гагару, но птица эта была не простая, а Тэму (Касатка — властительница морей). Один удэгеец выстрелил
в нее и не попал. Тогда каменный свод обрушился и потопил обе лодки с 22 человеками.
Эк на вас погибели нет!» Мы слышали, как работник
вошел в избу; он скоро вернулся к
воротам.
Часов около девяти утра, как всегда
в праздник, рабочие стояли кучками около
ворот. Все было тихо. Вдруг около одиннадцати часов совершенно неожиданно
вошел через парадную лестницу с Глинищевского переулка взвод городовых с обнаженными шашками. Они быстро пробежали через бухгалтерию на черный ход и появились на дворе. Рабочие закричали...
При М. М. Хераскове была только одна часть, средняя, дворца, где колонны и боковые крылья, а может быть, фронтон с колоннами и
ворота со львами были сооружены после 1812 года Разумовским, которому Херасковы продали имение после смерти поэта
в 1807 году. Во время пожара 1812 года он уцелел, вероятно, только благодаря густому парку. Если сейчас
войти на чердак пристроек, то на стенах главного корпуса видны уцелевшие лепные украшения бывших наружных боковых стен.
— Эх, курочки-и! — закричал, засвистел мужик, трогая лошадей вожжами, наполнив тишину весельем; лошади дружно рванули
в поле, я поглядел вслед им, прикрыл
ворота, но, когда
вошел в пустую кухню, рядом
в комнате раздался сильный голос матери, ее отчетливые слова...
И Лемм уторопленным шагом направился к
воротам,
в которые
входил какой-то незнакомый ему господин,
в сером пальто и широкой соломенной шляпе. Вежливо поклонившись ему (он кланялся всем новым лицам
в городе О…; от знакомых он отворачивался на улице — такое уж он положил себе правило), Лемм прошел мимо и исчез за забором. Незнакомец с удивлением посмотрел ему вслед и, вглядевшись
в Лизу, подошел прямо к ней.
Родион Потапыч вышел на улицу и повернул вправо, к церкви. Яша покорно следовал за ним на приличном расстоянии. От церкви старик спустился под горку на плотину, под которой горбился деревянный корпус толчеи и промывальни. Сейчас за плотиной направо стоял ярко освещенный господский дом, к которому Родион Потапыч и повернул. Было уже поздно, часов девять вечера, но дело было неотложное, и старик смело
вошел в настежь открытые
ворота на широкий господский двор.
Где-то быстро затопали босые бабьи ноги, отодвинулся деревянный засов, затворявший
ворота, и Таисья
вошла в темный двор.
Не успели они кончить чай, как
в ворота уже послышался осторожный стук: это был сам смиренный Кирилл… Он даже не
вошел в дом, чтобы не терять напрасно времени. Основа дал ему охотничьи сани на высоких копылах,
в которых сам ездил по лесу за оленями. Рыжая лошадь дымилась от пота, но это ничего не значило: оставалось сделать всего верст семьдесят. Таисья сама помогала Аграфене «оболокаться»
в дорогу, и ее руки тряслись от волнения. Девушка покорно делала все, что ей приказывали, — она опять вся застыла.
Мы
вошли широкими
воротами в какое-то длинное строение; на обе стороны тянулись коридоры, где направо и налево,
в особых отгородках, стояли старые большие и толстые лошади, а
в некоторых и молодые, еще тоненькие.
Входит он на широкий двор,
в ворота широкие, растворенные; дорога пошла из белого мрамора, а по сторонам бьют фонтаны воды высокие, большие и малые.
И молодые люди пошли.
Войдя на Тверскую, они сейчас повернули
в ворота огромного дома и стали взбираться по высочайшей и крутейшей лестнице.
Монастырь, куда они шли, был старинный и небогатый. Со всех сторон его окружала высокая, толстая каменная стена, с следами бойниц и с четырьмя башнями по углам. Огромные железные
ворота, с изображением из жести двух архангелов, были почти всегда заперты и
входили в небольшую калиточку. Два храма, один с колокольней, а другой только церковь, стоявшие посредине монастырской площадки, были тоже старинной архитектуры. К стене примыкали небольшие и довольно ветхие кельи для братии и другие прислуги.
Настенька, по невольному любопытству, взглянула
в окно; капитан тоже привстал и посмотрел. Терка, желая на остатках потешить своего начальника, нахлестал лошадь, которая, не привыкнув бегать рысью, заскакала уродливым галопом; дрожки забренчали, засвистели, и все это так расходилось, что возница едва справил и попал
в ворота. Калинович, все еще под влиянием неприятного впечатления, которое вынес из дома генеральши, принявшей его, как видели, свысока,
вошел нахмуренный.
Проклиная неудачу и уже выходя из
ворот, я вдруг наткнулся на господина Кириллова; он
входил в дом и первый узнал меня.
Правда,
в дома не
входили, а ждали на конях у
ворот; от особенных оскорблений жениху и невесте удержались, но все-таки произвели скандал.
Не обратив на это особенного внимания, Егор Егорыч продолжал свою прогулку и
в конце двора вдруг увидал, что
в калитку
ворот вошла Мария Федоровна, которая, спеша и потрясая своими седыми кудрями, тоже направлялась к домику Екатерины Филипповны.
Опричники ввели его с связанными руками, без кафтана,
ворот рубахи отстегнут. За князем
вошел главный палач, Терешка, засуча рукава, с блестящим топором
в руках. Терешка
вошел, потому что не знал, прощает ли царь Серебряного или хочет только изменить род его казни.
В то самое время, как разговор этот происходил у
ворот, Морозов, остановив Серебряного,
вошел на половину Елены.
Бывало, Роман, воротясь с реки, запирает
ворота, отворенные ему унтер-офицером, а Гнедко,
войдя в острог, стоит с бочкой и ждет его, косит на него глазами.
Б-кий и Т-кий тем временем уже
вошли в острог, где М-кий уже поджидал их у
ворот и прямо бросился к ним на шею, хотя до сих пор никогда их и не видывал.
Я пистолет
в карман, да и был таков, а как
в крепость
входил, тут у крепостных
ворот пистолет
в крапиву и бросил.
— Привел! — объявил Рутилов,
входя в гостиную, — у
ворот стоит.
Гаврила
вошел не один; с ним был дворовый парень, мальчик лет шестнадцати, прехорошенький собой, взятый во двор за красоту, как узнал я после. Звали его Фалалеем. Он был одет
в какой-то особенный костюм,
в красной шелковой рубашке, обшитой по
вороту позументом, с золотым галунным поясом,
в черных плисовых шароварах и
в козловых сапожках, с красными отворотами. Этот костюм был затеей самой генеральши. Мальчик прегорько рыдал, и слезы одна за другой катились из больших голубых глаз его.
Кирша поехал далее, а крестьянская девушка, стоя на одном месте, провожала его глазами до тех пор, пока не потеряла совсем из виду. Не доехав шагов пятидесяти до пчельника, запорожец слез с лошади и, привязав ее к дереву, пробрался между кустов до самых
ворот загородки. Двери избушки были растворены, а собака спала крепким сном подле своей конуры. Кирша
вошел так тихо, что Кудимыч, занятый счетом яиц, которые
в большом решете стояли перед ним на столе, не приподнял даже головы.
— Да слышишь ли ты, голова! он на других-то людей вовсе не походит. Посмотрел бы ты, как он сел на коня, как подлетел соколом к войску, когда оно,
войдя в Москву, остановилось у Арбатских
ворот, как показал на Кремль и соборные храмы!.. и что тогда было
в его глазах и на лице!.. Так я тебе скажу: и взглянуть-то страшно! Подле его стремени ехал Козьма Минич Сухорукий… Ну, брат, и этот молодец! Не так грозен, как князь Пожарский, а нашего поля ягода — за себя постоит!
Пока хозяйка вздувала огонь, а хозяин слезал с полатей, нетерпение вновь приехавших дошло до высочайшей степени; они стучали
в ворота, бранили хозяина, а особливо один, который испорченным русским языком, примешивая ругательства на чистом польском, грозился сломить хозяину шею. На постоялом дворе все, кроме Юрия, проснулись от шума. Наконец
ворота отворились, и толстый поляк,
в провожании двух казаков,
вошел в избу. Казаки,
войдя, перекрестились на иконы, а поляк, не снимая шапки, закричал сиповатым басом...